8 класс решебники по русскому языку львова - очень нужно

Готово!

Жить своим умом, своим трудом, в своем доме. Народ наш был лишен этого решебпики десятилетия. Режиссеры тоже были разные государственные деятели, литераторы, решебникт. Разные и в разные времена. Россия, родина моя, дорога мне неяркой своей красотой, плавностью движений, певучей своей речью, тоскою протяжных песен. Дорога она мне и своим нравом согласием и смирением, стойкостью и скрытой силой, спокойным достоинством, простотой и доверчивостью. Всё это ее особость, неповторимые ее черты, запечатленные во многих памятниках культуры, проглядывающие и ныне в редких документальных кадрах. И державность для нее важнее, чем человечность. Пока власть такой и остается. Одной рога, другой клыки, третьей когти, четвертой панцирь. Десятилетия дьявольской ршеебники власти окончились. Но не кончилась еще черная полоса нашей жизни. Согласитесь, в эти годы заниматься архивными изысканиями, сопряженными с поездками в другие города не только трудно, но и просто невозможно. В работе она полагалась прежде всего на свою прекрасно сохранившуюся память, на воспоминания своих родителей, других членов семьи, на домашний архив и семейную переписку. Поэтому искала новые факты и уточняла известные ей сведения у дальних родственников и близких знакомых, даже у специалистов историков, краеведов, архивистов. Она работала над текстом с дотошной тщательностью исследователя. Тем не менее, в язску нашей родословной прокрались досадные неточности. Есть в воспоминаниях и пустоты, сознательные умолчания. Тем более что моя мать любила во всем определенность, и если ее чтото склоняло к умолчанию, то только стремление не причинить комулибо из живущих вреда, досады и боли. Сегодня эти опасения излишни. Это край ее детства, юности и первых лет молодости. Здесь до самой своей смерти жили ее родители, уже врозь, разойдясь окончательно, но не рассорясь. Руссуому спустя тридцать с лишком лет моя мама не могла без волнения вспоминать события 1966 года. Изливала горе в слезах. Памятный вечер с него и началась моя вторая жизнь, которую я яжыку, как чудо. Надо было знать маму, как знал ее я, чтобы понять она действительно была в отчаянии. Мелодраматизм, сентиментальность, излишняя пафосность не были свойственны ее натуре. Плакала она очень редко, гораздо чаще смеялась. Неудобна тем, русскомы стесняла .