Гдз по французскому языку синяя птица 5 класс - есть у кого?

Готово!

Желаете ли вы, чтобы и после вашей смерти, если я вас переживу, оставалось в своей силе данное вами мне письменное полномочие как единственному вашему заграничному представителю. Чертков один распоряжался бы изданием и переводами моих сочинений за границею. Предоставляете ли вы мне и после вашей смерти в полное распоряжение по моему личному усмотрению как для издания при моей жизни, так и для передачи мною доверенному лицу после моей смерти все те ваши рукописи и бумаги, которые я получил и получу от вас до вашей смерти. Черткова все находящиеся у него мои рукописи и бумаги. В случае же его смерти полагаю, что лучше передать эти бумаги и рукописи моей жене или в какоенибудь русское учреждение, публичную библиотеку, академию. О том же, чтобы передать рукописи детям, не было сказано ни слова. Он же назначался главным редактором и компилятором. Но за ней всё еще оставались литературные права на сочинения, созданные до 1881 года. Но кого он заклинал. Неприятно мне не то, что дело идет о моей смерти, о ничтожных моих бумагах, которым приписывается ложная важность, а неприятно то, что тут есть какоето обязательство, насилие, недоверие, недоброта к людям. И мне, я не знаю как, чувствуется втягивание меня в неприязненность, в делание чегото, что может вызвать зло. Я написал свои ответы на ваши вопросы и посылаю. Никакого юридического документа еще. Но есть документ человеческий. Половинчатость решений и поступков была не в его натуре. Гусеву опять же как запись в дневнике 11 августа 1908 года, за две недели до восьмидесятилетия писателя. Отказали ноги, и он был прикован к постели и креслукаталке. Думая, что он умирает, он решил отредактировать свою предсмертную волю. Второе, хотя это из пустяков пустяки, то, чтобы никаких не совершали обрядов при закопании в землю моего тела. Речь идет о месте, где он завещал себя похоронить и был похоронен. В остальном третье завещание повторяло юридические ошибки первых двух. Вовторых, он опять хотел передать права на произведения всем, что было невозможно. Это была странная, непонятная для близких, но всётаки позиция. И он, разумеется, хотел бы так поступить. Перешагнуть через эту любовь он не мог по душе. Вопервых, не такова была его натура человека упрямого и деспотического. Отказаться от наследия для него было равнозначно отказу от жизни. Примем на секунду его точку зрения.