Учебник по информатике 10 11 класс - не могу найти

Готово!

Лазали по горам, заходили в саклю к татарамхозяевам, где все было так необычно, а в огромном медном тазу татарочка, наша ровесница, мяла босыми ногами виноград. Изредка к маме приходила знакомая с дочкой, моей сверстницей. Мама приходила из другой комнаты узнать, что случилось. Помню, как шили ей, почемуто дома, подвенечное платье. Но вскоре сестра вернулась домой. Видимо, мама предвидела такой исход. О неудавшемся браке в семье не говорили. Стояла твердо, тогда еще открыто, не спрятанная за жилыми домами. Толстые кирпичные стены, круглые осадистые башни в венцах зубцов и белых узоров. Бойницы, тяжелые чугунные ворота, гремящие засовами. Из бесед с мамой о революционерах я усвоила, что важнее народа ничего. Надо жить ради народа и для народа. Мне это было не очень понятно. Мне представлялось, что и я такая, тоже нищая. Дальше не помню, да и не стоит. Но мама хранила листок с кривыми строчками, с картинкой и, кажется, мной гордилась. Они говорили о заключенных в тюрьме ворах, разбойниках, убийцах и отравительницах. Рассказы были страшны, тем и нравились. Вот такие азы народолюбия я проходила, живя неподалеку от тюрьмы. Меня коробит это слово, как, впрочем, и другие, скроенные по этому же лекалу для упрощения речи, словарь дикарей. Год за годом в тюрьме перебывали почти все наши родные и множество друзей нашей семьи. Еще не раз помяну я ее на этих страницах. Но учиться в гимназии мне не пришлось. Он был яркорыжий, но довольно смирный мальчик. Молоденькая учительница, кажется, тоже плохо понимала, зачем это делать, но подчинялась программе. Другое событие было неизмеримо важнее, чем поступление в единую трудовую школу. Пришли гости, чаепитие за самоваром, разговоры, конфеты, пирожные.