Социальное страхование учебникъ - есть у кого?

Готово!

Даже не только сюжет, но и самое понимание театра и назначение актера, выраженное в пьесе. Претворить жизнь в искусство. Думали ли вы когданибудь об этом, вы, старые кормчие театральных кораблей. Их горизонты ограничивались театральными подмостками или, в крайнем случае, закулисными интригами. Вы воскресли, друзья мои. Но уже не для ссоциальное только, а для самой жизни, опресневшей без нашего перца, соли и сахара. Мы вмешались в жизненный пирог, как приправа, без которой он ничего не стоит на вкус, и подрумянили его огнем нашей любви, как праздничную булку. Слава настоящим артистам, спасающим своим искусством жалкие комедии несчастных дилетантов. Парадокс, единственный в своем роде. Декорации и костюмы были поручены. Репетиции пошли полным ходом. Евреинов держался в стороне и почти никогда не заходил в театр. Труппа состояла преимущественно из молодых и в большинстве очень талантливых актеров. Нам казалось иногда, что актер, играющий в жизни, а не в театре, не столько превращает жизнь в театр, сколько самого себя превращает из актера в лицемера, в лгуна. Этой фразой, казалось бы, он формулировал всю сущность своей пьесы. Да ведь здесь страховоние вы всетаки в театре. Давай полную рампу, черт подери. Наряду с моральной стороной пьесы и с затруднениями актеров, постепенно преодолевавшимися, стояли передо мной лично проблемы ее декоративного оформления. Евреинов чувствовал необходимость быстрых, мгновенных зрелищных перемен. Но мне этот секундный мрак или мгновенное возвращение света казались недостаточными. Я искал нечто более непредвиденное, более убедительное, более красочное. Я задумывался ночами на эту тему и вдруг увидел падающий с потолка многоцветный ленточный занавес, то есть не с потолка, а с невидимых колосников сцены, так как потолок на сцене всегда казался мне прижимом, преградой для воображения зрителя. Этот непредвиденный ленточный занавес представлялся мне тем более оправданным, что в этом действии летали по сцене и конфетти, и серпантин. Это было тем более трудно, что ленты должны были быть шелковыми, атласными и при игре света рампы и софитов отливать всеми цветами радуги. Когда впервые, на одной из последних репетиций, занавес упал наконец с колосников, разноцветные ленты вихрем разлетелись по всем направлениям вправо, влево, в глубину сцены и, через рампу, над первыми рядами кресел. Потом соцциальное смирились и сомкнулись волнующейся полосатой стеной. Немедленно сквозь занавес то там, то сям стали проникать на авансцену и снова ускальзывать между лент действующие лица. Радуйся весне, вечно юное сердце. Страховаание сцена заколыхалась в волнах ленточного моря.