13.11.2013, 15:55
Arsenyi
Зарегистрирован: 07.01.2013, 03:52 Сообщения: 1
|
Сообщение#7
Он всем был рад, улыбался и говорил нежные слова. Неряшливо одетая, она крадется снаружи домика, где умирал отец, чтобы подслушать, подсмотреть, что делается там. И с этим трудно не согласиться. Приходилось отмалчиваться, уклоняться от разговоров на эту тему. Толстой пожелал видеть старшую дочь. Я сказала, что знаю его плохой вкус, и посмеялась. Потом он стал расспрашивать про мама. Этого я больше всего боялась, потому что боялась сказать ему, что она здесь, а прямо солгать ему, я чувствовала, что у меня не хватит сил. К счастью, он так поставил вопрос, что мне не пришлось сказать ему прямой лжи. С кем она осталась. Они все очень солидарны в том, чтобы не пускать ее к тебе, пока ты этого не пожелаешь. Они очень милы, младшие мальчики, очень замучились, бедняжки, стараются всячески успокоить мать. Ну, расскажи, что она делает. И стал дальше расспрашивать, кто с ней, хорош ли доктор. Корсакова и, значит, к таким больным привыкла. А полюбила она. Да, ест и теперь старается поддержать себя, потому что живет надеждой свидеться с. Получила она мое письмо. И как же она отнеслась к нему. Но так и не сказал главного, чего от него ждали одни со страхом, другие с надеждой. Он не сказал, что хотел бы видеть перед смертью свою жену. Разговор с женой, если бы он был до конца откровенным, не мог не коснуться вопроса о завещании. И дело уже было не в деньгах. Это не могло бы остаться недоговоренным на смертном одре. Невозможно было уже не для нее, а для него не поднять этот вопрос при последнем прощании с женщиной, с которой прожил почти полвека. Но это было до такой степени мучительно стыдно, что все старались отводить от этого глаза, молчать или делать вид. И тогда было мучительно стыдно, потому что все понимали, что отец не умер, а жив. Как и тогда, он надеялся, что юридический вопрос в моральном плане разрешится сам собою между любимыми и любящими его людьми.
|