Реферат движения - есть у кого?

Готово!

В горностаевой снеговой пышности торчал на его месте жалкий урод бревенчатый сруб с развороченной крышей, с выбитыми окнами, с черными дырами вместо дверей. Обледенелые горы человеческих испражнений покрывали пол. Вырванная с мясом из потолка висячая лампа была втоптана в кучу испражнений. Половицы расщеплены топором, обои сорваны, пробиты пулями, железные кровати сведены смертельной судорогой, голубые сервизы обращены в осколки, металлическая посуда кастрюли, сковородки, чайники до верху заполнены испражнениями. В третьем этаже единственная уцелевшая комната. На столе ночной горшок с недоеденной гречневой кашей и воткнутой в нее ложкой. Вырастет ли когданибудь на этом пустыре столбик с памятной дощечкой, на которой вряд ли смогут уместиться все имена. Но это уже мелочи. Он был огромного роста, мускулист и широкоплеч. Волосы он то состригал наголо, то отращивал до такой степени, что они не слушались уже ни гребенки, ни щетки и упрямо таращились в беспорядке сегодня в одном направлении, завтра в другом. Тонкие брови лежали над самыми глазами, придавая им злобный оттенок. Нижняя челюсть плотоядно выдавалась вперед. Мастер всегда очень строг к себе. Мастеру не дцижения самодовольство, зазнайство. Но бывают моменты, когда художник кажется самодовольным, самоуверенным и грубоватым. Но эта напускная самоуверенность была для него своеобразной броней, защитой от нападавших на него консерваторов. Он был азартен и начинал горячиться. Он играл лучше меня, но я знал все неровности нашей площадки и потому бил шары наверняка. На дввижения целковых, добавил он. Ночью, белой, полусветлой финской ночью, мы снова пришли на площадку. Маяковский играл с необычайной для него осторожностью, но предательские бугорки и ямки, знакомые мне наизусть, помешали ему и рефераат этот раз выиграть. Маяковский вышел от зубного врача и с гордостью показал мне искусственный зуб. Поэты тянут авансы в издательствах, но не платят дантистам. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых туб. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб. Давайте будем жить вместе. Марксизм еще не успел проникнуть в его поэзию, тогда еще бесстрашно своеобразную.